Blog

Как в сказке, чем дальше, тем страшнее…
Народная мудрость
Одновременно исповедь и тест Роршаха.
М.-Л. фон Франц

Моя программа называется «Юнгианская сказкотерапия» – не очень удачное название, но другого нет. Я назвала ее так временно, как рабочий вариант, отмахнувшись: а, потом придумаю – но годы идут, а другое название так и не появилось. Первая группа начала обучение осенью 2012 года, то есть сейчас программа существует уже шестой год, за это время около 70 человек начинали учиться на юнгианских сказочников, около 60 закончили обучение. Первые четыре года я вела программу одна, с 2016 года в ней появились другие преподаватели. Выпускники создали клуб «В лабиринте сказок», который активно работает, есть группы сказочной интервизии, сейчас мы думаем выпускать журнал о сказках, мифах легендах, преданиях. В этой статье я попробую обобщить, что же мы делаем во время обучения и чем наша сказкотерапия отличается от других видов сказкотерапий.

Начнем, пожалуй, с двух слов, входящих в рабочее название. Итак «юнгианская». Юнг говорил, что не хотел иметь последователей, и до
определенного времени был против создания школы аналитической психологии, в письме к Фрейду он писал: «Плохо отблагодарит учителя
тот, кто останется только учеником» 1 . Говорят, однажды Юнг сказал, что надеется, что никто и никогда не назовет себя юнгианцем. Что это значит? На мой взгляд, точно сформулировал идею «юнгианского пути» Владимир Семенович Высоцкий в строках:

Эй, вы, задние, делай как я!
Это значит – не надо за мной,
Колея эта – только моя,
Выбирайтесь своей колеей!

(Высоцкий, 1991, с. 427)

1 3 March 1912 // McGuire, 1974. Цит. по: Пападопулос Р. «Перспективы юнгианства в
новом контексте» (http://maap.ru/library/book/122/).

Другими словами, каждый из нас так или иначе прокладывает свою колею. И собственно, именно это прокладывание и есть суть аналитической психологии, которая, в общем-то, безымянна, ведь к такой психологии относится любая, где присутствует аналитический способ познания себя и другого. Второе слово – это «сказкотерапия», то есть лечение сказками, или через сказку, или… в сказке?.. По поводу первого варианта все более-менее понятно – это и психокоррекционные сказки, и медитативные, и многие другие, про чтение и рассказывание которых еще Пушкин писал: «сказка ложь, да в ней намек». Но что такое лечение через сказку? Мне кажется, что здесь речь может идти о творении сказки, когда клиент становится творцом и сам создает – пишет, рисует, играет – свою сказку. И эти два варианта относятся к той сказкотерапии, которую знают и любят многие психологи и клиенты. Мы работаем с народными волшебными сказками, пытаемся идти третьим путем, который условно может быть назван «лечение в сказке», правда,
слово «лечение» не очень отзывается в нашем пространстве и мы все чаще говорим о «проживании». Но и тут обычно возникает много вопросов, и главный – что такое проживание?
Что же такое проживание, как это – прожить что-то? И когда, собственно, происходит это проживание: когда вы работаете с группой (или
индивидуально) и с психологом или после семинара? Иногда послевкусие от работы со сказкой длится несколько месяцев, но это можно отследить, только если наблюдать за собой. То есть человек, решившийся проживать сказки, должен обладать достаточным мужеством, чтобы наблюдать за собой, терпением, чтобы запоминать и записывать свои сны, настойчивостью, чтобы связывать разные уровни проживания – реальный, сновидческий, чувственный…
Из отзывов о программе: «Сказка добирается до самых потаенных уголков души и выводит на свет сознания то, что находилось в тени
годами и не бралось другими терапевтическими методами. Сказка запускает внутренние глубинные процессы. Она, как невидимые работники сцены, меняет декорации внутреннего мира, и вот ты обнаруживаешь, что в твоей жизни идет уже совсем другой спектакль.

Да и вообще репертуар внутреннего театра претерпел существенные изменения. И как будто внутри тебя многие вещи, наконец, встали на
свои места, хотя до этого и мысли не было, что они не на месте» – 2.

2 Искренне благодарю коллег, которые прислали отзывы о курсе и разрешили цитировать их.

Джон Р. Р. Толкин в статье «О волшебных сказках» говорит: «Большинство действительно хороших “волшебных сказок” посвящены
приключениям людей в Опасной стране либо на ее сумеречных границах» (Толкин, 2009, с. 175). Сказочники – проводники, мы на своих семинарах водим группы в Опасную страну, мы знаем маршруты, совершаем путешествия не раз и не два, но мы не знаем, как пойдет путешествие – за каким камнем притаился дракон и в каком виде он явится в этот раз, и явится ли вообще.
Прежде чем предлагать сказку на семинар, психолог ищет ее, ждет, когда она его позовет, и вот если эта встреча случилась, тогда все, что нужно, это отдаться процессу, разрешить сказке «проживать себя». Тогда начинают в реальности происходить истории, напоминающие сюжет, приходят сны, все видится через призму сказки, мы работаем с собой в этой конкретной сказке, открываем свою жизнь через эту сказку, исследуем символический материал, детали сказки. Как продолжает Толкин, «…фольклористы склонны сбиваться с пути истинного… склонны утверждать, что любые две истории, основанные на одном и том же фольклорном мотиве либо представляющие собою в целом сходную комбинацию подобных мотивов, – “это одна и та же история”… Утверждения такого рода порою и впрямь содержат в себе (в неподобающе упрощенном виде) долю истины, но применительно к волшебным сказкам они правдой не являются… Именно колорит, атмосфера, не поддающиеся классификации частные детали, а главное, общий смысл, наполняющий жизнью не разъятый костяк сюжета – вот что на самом деле важно» (там же, с. 184). Именно на атмосфере, деталях, поворотах сюжета выбранной сказки мы сосредотачиваем внимание. Более того, одни и те же детали в разных сказках разворачиваются по- разному, нельзя взять наработанный материал и применить к новой сказке – не работает. И только после того как сказка прочно входит в нашу
жизнь, мы предлагаем ее людям. Проводим семинары столько раз, сколько требует сказка, а потом она уходит, и уже ничего не остается в душе проводника, только благодарность, что приключение было дозволено, что группы набирались, что с каждой группой открывалось что-то новое на той территории Опасной страны, которую охватывает эта сказка.
Перефразируя известную идею «Сколько людей, столько и мнений», скажу: «Сколько людей, столько и проживаний». Мы никогда не знаем,
как развернется сказочная история в новой группе, будет ли работа хотя бы в общих чертах похожа на предыдущую. Например, был у меня цикл семинаров «Проживание мифологического в терапии». Помню свое искреннее удивление, когда первая группа на первом семинаре подняла вопросы брака и отношений, вторая говорила про смерть, а третья целый год работала с темой инцеста – материал при этом на цикле предлагался один и тот же. Сказки – это символы, а они, как известно, имеют непознаваемое количество значений. Сказку целиком, какой бы она малой ни была по объему, полностью вычерпать невозможно, ведь она только вход в
Опасную страну, только билет, только карта. Мы много работаем со сказкой до встречи с группой и стараемся забывать все, что наработали на встрече. Вот из этих-то «забытых» материалов и родился проект «Сказочная среда» (сезоны 2015–2016) – серия встреч-передач по исследованию разных сказочных и мифологических образов. К сожалению, записи воровали, и проект пришлось закрыть. С другой
стороны, видимо, это был хороший проект, если кто-то захотел посмотреть записи «в складчину».
Если попробовать обобщить размышления о названии, получается, что мы предлагаем индивидуальные туры в группе по территории Опасной страны с целью восстановить «мужество смотреть на мир глазами ребенка» 3 или, как продолжает в своей статье Толкин, «…нам следует еще раз взглянуть на зеленый цвет – и вновь изумиться (не будучи им ослепленными) синему, и желтому, и красному. Мы повстречаем кентавра и дракона, а, там, быть может, подобно пастухам древности, вдруг увидим овец, собак и лошадей – и волков. В этом исцелении волшебные сказки нам и помогают. Лишь в таком смысле любовь к волшебным сказкам может сделать нас детьми – или помочь сохранить в себе детские качества» (там же, с. 225).
Из отзывов о программе: «Этот курс позволяет заново научиться читать. Вспомнить собственный детский опыт полного погружения в
текст, проживания сказки, когда это ты вместе с героем отправляешься спасать принцессу и искать сокровища, различать друзей и врагов, миловать и казнить по справедливости, а не как советуют маститые детские психологи, и узнавать волшебное слово, которое было известно с самого начала. Читать так, что каждая фраза, каждое слово, даже запятые начинают иметь значение, глубокий смысл, который может
привести к совершенно иному пониманию и даровать глобальные открытия. Мир снова наполняется магией, хотя и иного свойства, чем виделось в детстве. И теперь уже не обязательно убивать и препарировать текст согласно последним рекомендациям науки, чтобы по-прежнему оставаться взрослым человеком».

3 Благодарю свою коллегу Е. С. Ратничкину за эту очень важную для меня фразу, которая, как мне кажется, раскрывает самое главное в нашей работе.

Программа обучения на сказочников достаточно длительная, глубокая, интенсивная. При этом рациональная часть обучения в большей степени опирается на самостоятельное изучение, преподаватели сосредоточены именно на проведении группы через территорию Опасной страны. Я беру это название Толкина, потому что оно кажется мне абсолютно точным в описании этих земель. Настолько точным, что я вот уже третий год настаиваю на обязательной индивидуальной терапии для участников программы. Те, кто приходит в программу без терапии, очень рискуют начать проживать сказочные истории буквально, например тему «Великий Отец и мифические Предки. Символ и симптом» – через болезни тела, а это совершенно не является нашей задачей.
Эрих Нойманн считает, что есть три уровня интерпретации мифологии: мифологизация, вторичная персонализация и объективация архетипов (более подробно см. в текстах Э. Шалита и Э. Нойманна в этом номере ЮА), причем мифологизация – мифы, вторичная персонализация – сказки, объективация архетипов – искусство. Его идея в самом общем виде заключается в том, что на первом уровне есть люди, психика которых близка к бессознательному, оно «вещает» через них, и таким образом приходят мифологические истории. Это происходит всегда – и в далеком прошлом, и сейчас. На этом уровне живет и воспринимает мир ребенок. В этих видениях присутствуют боги и богини, силы, многократно превышающие человеческие. На уровне вторичной персонализации божественное уходит, на смену ему приходит человеческое, чудесное происходит, но как бы в домашних условиях; весь классический анализ, по мнению Эриха Нойманна, построен на законе вторичной персонализации, через него же миф становится сказкой. И третий уровень – объективация
архетипов, на этом уровне рождается искусство. То есть сказка – это перекресток между играми богов и креативностью человека. Мы пытаемся в своей работе двигаться по этой оси тоже, смиряясь перед волей божественного, понимая, что в сказочной истории нет ничего случайного, но в то же время поддерживая талант человека создавать, раскрывать собственную историю.
Из отзывов о программе: «Курс сказкотерапии был как пространство волшебства и в то же время тончайшей и сложнейшей внутренней
психологической работы. Я могу сказать, что этот курс дошлифовал мою долголетнюю работу в личной терапии, и я очень рада тому, что смогла пройти его. Также параллельная работа с личным аналитиком помогала эффективно интегрировать болезненные переживания.
Закончив сказкотерапию, я чувствую себя свободней от власти травмы и более целостной личностью, поскольку прожила в сказочном
символическом пространстве и свою боль, и свою радость, и смогла их соединить внутри себя».

Мария-Луиза фон Франц пишет, что сказки максимально обезличены и являются «скелетом, который является наиболее устойчивой и постоянной частью тела. Следовательно, именно в сказках в наиболее простом и неизменном виде нам дается представление об основной архетипической структуре» (фон Франц, 1998, с. 31). Мы считаем, что эти представления складываются для слушателя, читателя – для Эго. И каждый, проживая историю, окрашивает ее в свои цвета. Закончить свои размышления на тему «чем же мы все-таки занимаемся»
хочу словами все той же фон Франц: «Интерпретация – это не только искусство, но и умение, в котором очень многое зависит от вас самих.
Занятие, на котором все студенты интерпретируют одну и ту же сказку, – это одновременно исповедь и тест Роршаха. И этого невозможно
избежать. Вы должны вложить в это всю свою душу» (там же, с. 24). Мне представляется, как Эго (не важно – ребенка, взрослого или пожилого человека), высунув язык, раскрашивает сказку, макая кисточку в краски своей души. На мой взгляд, это и есть проживание сказки.

Библиография

Высоцкий В. Сочинения в двух томах. Т. I. – М.: Художественная
литература, 1991.
Толкин Дж. Р. Р. Кузнец из Большого Вуттона и другие истории. – М.:
АСТ, 2009.
Фон Франц М.-Л. Психология сказки – СПб.: Б.С.К., 1998.